Песня «Когда приходит час страданья» или «Все содействует ко благу» (альбом Проводник)появилась при одних из самых тяжелых моментов нашей жизни. Строчки первого куплета были написаны в больнице, спустя пару дней после того, как мне была сделана экстренная операция — кесарево сечение, и несколько дней врачи не давали никакой гарантии, что я буду жить. Окончательно я пришла в себя в четверг, 26 мая, а операция прошла во вторник, 24 мая 2000 года. Казалось, что смерть отступила, хотя была так близко. Я написала своему мужу в записке первые строки:

Когда приходит час страданья
На нашем жизненном пути,
Бог не пошлет нам испытанья,
Которых не перенести.

Из церкви мне сыпались записочки с поздравлениями, наша дочка Анечка, хотя была недоношенным ребенком, развивалась нормально. Я ходила смотреть на нее каждый день, но мне ее на руки не давали. Она была одним из малышей, которых кормили искусственно и все они находились в одном помещении и кричали на разные голоса. Анечка лежала под «кислородным колпаком». Спустя несколько дней мне сказали, что ей уже он не нужен, что она сама в состоянии дышать. Я конечно, была всему этому рада — и я осталась жива, и мой ребенок! Постоянно благодарила Бога. Физически я была очень слаба, несколько дней пролежала под капельницами, а при этом еще и затянувшийся кашель, но казалось, что все самое страшное осталось позади.

Неожиданно состояние ребенка начало резко ухудшаться, ее поместили обратно под колпак и срочно решили переправить в отделение для недоношенных детей. Я уже не могла найти себе место от тревоги. Мы попросили молиться в церкви за нашего малыша. Я стала рваться из больницы и «убежала» оттуда под свою ответственность. Мы пришли в тот же день в ту больницу, где была наша Анечка и мой муж первый раз увидел ее. Это уже не был тот розовый малыш, которого я видела после рождения, который дрыгал ножками и, открывая ротик, просил кушать. Она лежала почти без движения, тельце ее стало с синеватым нехорошим оттенком, под колпаком и с двумя капельницами… Врач сказал, что возможно, при перевозке или в роддоме, она заразилась пневмонией — воспалением легких. Видно было, что она пыталась кашлять… Мы с мужем были в оцепенении и боялись к ней приблизиться, пораженные всем этим. Мы приезжали к ней в четверг, пятницу и субботу и все эти дни ее состояние было критическое, но тем не менее мне велели взять справку из роддома, что я могу кормить своего ребенка, чтобы улучшить ее состояние.

В то время мы не имели должного наставления в вере. Сейчас мы бы не отпустили ее, мы бы молились, возлагали на нее руки, но тогда темная пелена смерти и страха нависала над всеми событиями, а в нас не было должной силы и веры, чтобы противостать этому.
Диагнозы еще ухудшились — теперь врачи сказали, что у Анечки проблемы с сердцем, похоже на порок сердца или что-то в этом роде, что возможно, у нее церебральный паралич… В понедельник, 6 июня, я проснулась и почувствовала ужасающую тоску и тревогу, просто раздирающую изнутри. Я попыталась молиться, но чувство не ушло. Мы поехали с мужем в роддом, где я благополучно получила разрешение на кормление, и, строя планы, как и когда я буду приезжать кормить Анечку, мы приехали к детской больнице и я пошла одна, чтобы просто отдать справку. Два врача в кабинете странно посмотрели на меня и спросили: «Где ваш муж?» Я удивилась их вопросу: «Он в машине, ждет меня, а что?» Доктор опять вздохнула и сказала: «Мы предпочитаем такие вещи говорить мужьям, а не женам. У женщин начинается неадекватная реакция… Ваша дочь умерла. Сегодня в пять утра у нее начался кризис, врачи сражались за ее жизнь, но мы ничего не смогли сделать». Это было настолько неожиданно для меня, что я даже начала задавать какие-то глупые вопросы, а врачи смотрели на меня с тревогой, ожидая, что начнется истерика. Но я просто «осела», сползла по спине на корточки по шкафу, стоящему сзади меня, чтобы как-то выразить эмоции…

Когда я подходила в слезах к машине, где меня ждал Гоша и он увидел меня, он сразу все понял. Мы взялись за руки, склонили свои головы и мой муж сказал в молитве: «Господь… Ты дал нам ее, Ты ее забрал. Да будет благословенно Твое Имя!»

В этот же день, когда Гоше надо было уехать вечером по делам, я осталась одна. Я еще не могла оценить и осознать произошедшее как должно, но, взяв ручку и бумагу, начала записывать продолжение тех первых строчек:

Когда приходит час страданья
На нашем жизненном пути,
Бог не пошлет нам испытанья,
Которых не перенести.
Но иногда Бог допускает,
Чтоб стало все вокруг темно…
В конце пути свет пропадает
И остается лишь одно:

Эти слова не на бумагу нанесены,
На скрижаль сердца моего —
Что все содействует ко благу,
Ко благу любящим Его.

Но это было только начало тех испытаний, которые нам предстояло перенести…